Проституция: выбор, когда нет выбора (видео)

По словам экспертов, в Европе существуют две модели отношения к проституции на уровне государства. Так, германская модель считает ее просто работой – такой же, как и всякие другие. В Германии древнейшую профессию несколько лет назад легализовали. Это было сделано с целью снять унижающий ярлык, повысить самооценку женщин, занятых в этой сфере, чтобы они стали частью общества. Расчет был таков: легализация проституции, которая, будучи нелегальной, тянет за собой наркотики, отмывание денег, нелегальную миграцию, торговлю детьми, оружием, убийства, декриминализирует эту сферу.

– Мне кажется, эта точка зрения у нас пропагандируется и многие ее разделяют...

Роман Крылов: Другая точка зрения свойственна северным странам, на которые мы, вроде бы, ориентируемся. Так, шведская модель рассматривает женщину, попавшую в эту сферу, как жертву обстоятельств, – она нуждается в помощи и реабилитации. Конечно, она в принципе может делать со своим телом, что хочет. И юридически наказываются лишь две другие стороны этого процесса – сутенеры и покупатели услуг.

Эксперты и психологи во всем мире отдают предпочтение шведской модели как более гуманной и полезной для общества. Только один пример: в Германии в 2009 году произошло 64 убийства проституток, в Швеции – ни одного. Немцы уже тоже поняли, что легализация проституции не сделала эту сферу менее криминальной. Как раз наоборот! Там, где клиент чувствует, что он совершает противоправное действие, женщина защищена лучше. У нас закон долго метался между двумя этими моделями, больше склоняясь в сторону германской. Почему и вызывал у экспертов протесты. Эта модель не защищает жертву грязного бизнеса.

– Часто говорят, мол, эти женщины сами выбрали свой путь, свой способ заработка. Их никто не принуждал к проституции!

Роман Крылов: По этому поводу есть такой документ как Палермский протокол. В нем в частности говорится, что согласие жертвы не принимается во внимание при рассмотрении дела. Эта позиция учитывает уязвимую позицию говорящей «да» женщины. Что имеется в виду? То, что в определенных ситуациях у жертвы, по сути, нет выбора. Многочисленные исследования говорят, что 20% проституток в детстве перенесли сексуальное насилие, причем эти преступления так и остались нераскрытыми. Чаще всего это происходит в рамках семьи, насильниками становятся отчимы, дяди и прочие близкие люди. Затем идут друзья и компании ровесников. И заметьте, 20% – это те, кто осознает, что с ними произошло, и рассказали о случившемся.

Далее: 40% перенесли физическое и психологическое насилие. Поскольку повреждена самооценка, повреждена концепция личности – у женщины смещены представления о том, что с ней можно сделать, а чего нельзя. Если эти понятия нарушаются уже в детстве, то позднее согласие на занятие проституцией является весьма относительным.

Проституция – дело семейное

– Насколько проституция и продажа женщин в заграничные бордели – проблема для Эстонии?

– Как минимум, она входит в десятку острейших проблем нашего общества. Надо сказать, что Прибалтийские страны решают ее по-разному. В Литве криминализовали все три составляющие этого процесса – продажу сексуальных услуг, покупку, предложение. В Латвии, наоборот, пошли по германскому пути – легализовали. В Эстонии действует половинчатый вариант. Каковы результаты? Если судить по тому, как относятся к женщине, сколько преступлений связано с этой сферой, – хуже всего положение в Латвии.

Эда Мельдер: У нас в Эстонии много случаев, когда человек оказывался проданным в бордель в Германию. При этом зачастую договор с борделем в кармане у мужа, а жена вынуждена там работать. Женщины, которые туда попали, говорят, что настоящие владельцы борделя не немцы, а русские – выходцы из Балтийских стран. Поэтому здесь и вербуют «рабочую силу».

– То есть муж продает свою жену?!

Роман Крылов: Да, это случается нередко. Часто приходится наблюдать ситуацию, когда женщина звонит домой своему мужу-сутенеру: забери меня, я больше сегодня не могу. Он спрашивает, сколько у нее сегодня было клиентов. Она: пять! Он отвечает: «Давай еще двоих, тогда приеду!» И эта проблема не личная, не внутрисемейная – это проблема государственная, потому что в таких семьях растут дети.

Эда Мельдер: Как мне кажется, самое ужасное – теряется понимание сути семьи. Бывает, когда случаем продажи в бордель уже занимается полиция, хозяин в срочном порядке женится на жертве и говорит: «У нас семья, не лезьте в семейные дела!»

– Я сталкивалась с распространенным мнением, что проституция в принципе необходима, так как помогает... сберечь семью. Если мужчина не получает достаточного сексуального удовлетворения дома, то он получит необходимое в борделе, а не побежит искать себе другую жену, бросив прежнюю, часто с ребенком, без средств к существованию.

Роман Крылов: Есть множество семей, которые живут счастливо, муж не ходит на сторону и супруги довольны друг другом. Однако действительно, социологические исследования, посвященные покупателям секса, утверждают, что подавляющее большинство покупателей – мужчины, имеющие постоянных партнерш. Но они не способны получить удовлетворение в постоянных отношениях. Это, как правило, мужчины, которые не умеют говорить со своими партнершами о сексе. И тогда им нужен некий тайный объект, с которым они могут реализовывать свои фантазии, часто антисоциального характера. Такой мужчина использует тело другого человека для реализации своих патологических устремлений и фантазий. И на потребу своего «я» он разрушает психику другого человека.

Проданные дети

– Я также много раз слышала мнение, что в борделях работают женщины, которым эта работа нравится. Иначе они бы ее бросили!

Эда Мельдер: На самом деле женщины вынуждены этим заниматься. Я делала небольшой обзор для депутата Андреса Анвельта из правовой комиссии Рийгикогу, когда мы требовали запрещения «покупки секса» у детей до 18 лет. И данные тут обширны. Так, в исследовании Юри Каликова в 2002 году сказано, что 20% проституток – малолетние. В исследовании, проведенном социологом Ирис Петтай в 2006 году, приводится уже другая цифра – 50% малолетних. 60-70 процентов работающих в борделе женщин признались, что их продали в бордель еще до 18 лет. Эти женщины отвечали на вопрос, с какого возраста они имели опыт секса по принуждению. Так вот, большинство – с детского возраста – с 12, 14, 16 лет. О чем мы говорим! Какой выбор у такой женщины?!
Есть сравнительные данные участниц реабилитационных программ. Так вот: женщины, которые попали в бордели в возрасте постарше, могут восстановиться. А женщины, принужденные заниматься сексом очень рано, с 14-16 лет, не могут реабилитироваться, поскольку деформация личности очень велика.

Роман Крылов: Наблюдая за женщинами, занятыми в этой сфере, мы отмечаем, что чем дольше они работают там, тем больше «вымываются» у них навыки нормальной жизни: вставать по утрам, ходить на работу, заниматься какой-то целенаправленной деятельностью, достигать результатов, бороться с конфликтами, решать их конструктивно...

Эда Мельдер: Воспитывать детей... Если мы говорим, что ребенок попадает в проституцию в седьмом-восьмом классе средней школы, то это значит, что у него нет никакого образования. Таким образом, нет возможности получить нормальную работу или продолжать учебу. Умение работать головой тоже теряется. А к 25-30 годам проститутка обычно уже получает инвалидность... Общество не только недополучает сознательных налогоплательщиков, но и вынуждено выплачивать пособия по инвалидности, прожиточные пособия и т.д.

– В Эстонии сейчас есть бордели?

Роман Крылов: Да, они немного видоизменились – распространены квартирные бордели. Тенденция такова, что из центра, где полиция работает неплохо, они перемещаются на периферию.

Асоциальные сети

– А как на практике происходит продажа в заграничные бордели?

Роман Крылов: В этом процессе есть несколько этапов. Первый – вербовка. Нужно найти, кого продавать. Как правило, жертва выбирается неслучайно. Высматривают человека уязвимого, которого можно на чем-то прихватить. Все чаще используется шантаж и экономическое рабство. С человеком подписывают такой дискриминационный договор, от которого потом невозможно отказаться. Часто используются объявления в газетах. Используются и различные рекрутинговые фирмы, которые предлагают работу за границей. А также социальные сети – Facebook, Twitter и подобные.

Социальные сети превратились в асоциальные, потому что с ними связано наибольшее количество жертв, в том числе и детей. Нами было предотвращено несколько случаев, когда 13-летних девочек уговаривали раздеться на веб-камеру и потом использовали этот материал, чтобы шантажировать. Ребенок ведь понимает, что он сделал ошибку, и единственное, чего он хочет, – чтобы об этом не узнали родители.

Эда Мельдер: Но самый частый инструмент рекрутинга в эту сферу – личные отношения. По исследованиям, до 85% женщин сказали, что их туда пригласила подруга или бой-френд. Обычно вокруг жертвы складывается определенный круг – несколько человек, которые говорят одно и то же. И девушка не понимает, что попала в сеть. Используются особенности подростковой психологии – склонности к смелым обобщениям: «Все так делают!»

Роман Крылов: Очень распространена в молодежной среде, особенно в России, практика пикапа. Проводятся различные псевдопсихологические семинары, тренинги – и очень дорогие, – которые учат, как снять девушку. Обучают манипулятивным техникам, как использовать человека в своих целях. Рекрутеры, то есть мальчики, которые научены технике «съема», часто поначалу сами не знают, что рекрутируют жертв для какого-то стриптиз-клуба или публичного дома.

Эда Мельдер: А когда они получают за это деньги и начинают этим зарабатывать, то это делает занятие еще более привлекательным.

Роман Крылов: Или бывалая проститутка рекрутирует в эту сферу новых жертв на дискотеках. Приходит в клуб, смотрит на молодых девочек – кто сколько выпивает, кто бегает в туалет заниматься сексом. У них, знаете ли, очень профессиональный взгляд-сканер. И они знают, к кому подойти и сказать: зачем ты тут бесплатно занимаешься сексом – приходи ко мне, будешь за это еще и деньги получать. Большие деньги! Неважно, что на самом деле никаких денег практически и нет! Главное, реклама: красивая жизнь – мерседесы, клиенты с цветами и подарками, заграница.

Эда Мельдер: Вот, например, девушкам говорят, что можно зарабатывать большие деньги стрип-танцем. А потом оказывалось, деньги за стриптиз не платились, а платились деньги только за леп-танцы – это эротические танцы, которые исполняются на коленях у посетителя. За леп-танец платят три евро. А ведь надо отрабатывать билет на самолет, проживание, питание – и у девочек ничего не остается! Предлагалось также заниматься консумацией – раскручиванием клиентов на дополнительную выпивку. Но реально этим невозможно заработать даже на обратный билет! А штраф за расторжение договора – пять тысяч евро.

Роман Крылов: Тут опять всплывает вопрос согласия – мол, сами же согласились. Но девушкам ведь никто не говорит, что их там будут жестко эксплуатировать, заставлять делать аморальные, отвратительные вещи. Не говорят, что в результате появятся мысли о самоубийстве, о желании напиться, накачаться наркотиками.

Эда Мельдер: Легко вербовать молодых людей, не имеющих сексуального опыта. Вообще, у этого бизнеса свой механизм получения прибыли и закабаления жертв. Поставщик девушек получает десять евро за каждую ночь, которую девушка проработала в заграничном клубе. Поэтому его интерес – забросить туда как можно больше народа. Девочка получает свои деньги только тогда, когда, к примеру, исполнит десять леп-танцев. Но если в этом клубе клиентов мало, а работает двадцать танцовщиц – конкуренция большая. Поэтому невозможно выполнить норму и заработать. Для клуба тоже: чем больше женщин, тем лучше – выбор шире. А поскольку долг отработать танцовщицы не могут, то их содержание обходится все дешевле. Финансовый механизм работает против женщин.

Сейчас вот Индрек Мандре, руководитель фирмы Eurostrip, арестован и находится под следствием, и хотя бы на какое-то время газеты и телевидение избавились от его вездесущей рекламы. Наглость его просто безгранична! Он, к примеру, подал в суд на Кассу страхования от безработицы, поскольку она не хотела публиковать его «вакансии». Еще до окончания судебного разбирательства он уже говорил, что выиграл этот процесс. На самом деле это не так: по закону, Касса по безработице может принимать объявления о вакансиях только от работодателя. А Мандре, по сути, работал агентом для иностранных клубов.

– Изменится ли ситуация со вступлением в силу нового закона?

Эда Мельдер: Надеюсь. Хотя окончательный текст закона далек от идеала. Рийгикогу очень торопился с его рассмотрением, ведь Европа неоднократно указывала Эстонии на его отсутствие. Поэтому чтения следовали друг за другом стремительно, а депутаты не затратили и малой толики энергии, чтобы вникнуть в существо проблемы. Их представления – в основном на уровне обывателя, мол, каждый человек зарабатывает, как хочет и т.д. Я слушала доклад в Рийгикогу и поразилась вопросу одного законодателя: почему вместо слова «проституция» мы не можем использовать исторические слова «hoor» и «lits» («шлюха»)? И это в то время, когда Европейский суд по правам человека наказал некоторые государства за использование слова «проститутка», потому что это наклеивание ярлыков, противоречащее правам человека.

Каждое изменение давалось ценой тяжелой борьбы. Уже когда эксперты перешли на крик, что надо, как минимум, запретить «покупку секса» у малолетних, депутаты, вздыхая, снова развернули бумаги. Было такое ощущение, что у секс-индустрии есть серьезное лобби в парламенте. В результате упорной борьбы мы добились введения в законодательство термина «уязвимость», как требовали международные организации. Этот термин охватывает все те обстоятельства, которые облегчают манипулирование жертвой – например, то, что человек находится в чужом государстве нелегально, без документов, или беременность, физическое и душевное заболевание, инвалидность, зависимость от каких-либо веществ, сниженную способность к принятию решений, наличие ребенка и т.д. Правда, мы не согласны с тем, как в нашем проекте закона трактуется содержание этого термина. Оно сильно отличается от трактовки в европейском законодательстве.

– Кажется, что это просто термины, слова...

– Но за ними кроется большой смысл. К примеру, если человек изначально признается жертвой, то он имеет право получать от государства бесплатную юридическую помощь. В отличие от свидетеля. А у нас жертвы пока участвуют в процессах как свидетели, без юридической поддержки. Будет ли оказана эта помощь, решает судья. Таким образом, сутенер в суде – с нанятыми юристами, а пострадавшая – одна. Значит, чаша весов склоняется не в ее пользу.

P.S. А это видео, выложенное в сеть 16 февраля, судя по записи авторов, было сделано не так давно в таллиннском районе Копли.