Того, чего я не вижу, не существует!
Прекрасное утро 26 апреля было испорчено ограждением вокруг Бронзового солдата. Люди приходили к нему и смотрели, посмотрела и я и поняла, что сегодня что-то произойдет, вспоминает события пятилетней давности профессор Таллиннского университета Аурика Меймре. Люди на площади смотрели на «арестованного» солдата и качали головой: неужели действительно снимут?
Проходя после обеда по Тынисмяги, я увидела, что Бронзового солдата больше не было, он исчез. Вначале на него натянули большую палатку, и народ больше не видел памятника. А людям знакомо это ощущение и сознание: того, чего я не вижу, не существует. Таким образом, исчез и памятник, который был дорог и чрезвычайно важен для всей местной русской общины. У меня не оставалось больше никаких сомнений, что вечером что-то действительно произойдет.
Русская бабушка на балконе библиотеки
Когда к шести часам я пришла на Тынисмяги, там уже было много народу, который распределился на площади перед библиотекой и на ее "балконе". Я поняла, что «второй этаж» поспокойнее и обзор оттуда лучше, направившись на балкон, где довольно удобно устроилась. К своему удивлению, я услышала и увидела вокруг себя и эстонцев. Некоторые пришли посмотреть русский «цирк», по крайней мере, так они говорили между собой. Были там и такие эстонцы, которые пришли туда с детьми (и ушли вместе с ними в числе последних). Стоя на балконе, я наблюдала за тем, кто и как реагировал на ход событий, кто и что говорил. Главное, что мне до сих пор помнится, - это то, что большинство стоявших на «балконе» людей (и эстонцев, и русских) не могли понять (в том числе и я), зачем надо было ставить палатку над Бронзовым солдатом и действительно ли невозможно было проводить археологические раскопки, не закрывая памятник.
Я стояла там в своем уголке несколько десятков минут, когда ко мне обратилась (несколько раз перед этим на меня покосившись) русская бабушка, которая с сомнением, но констатирующе спросила: «Вы ведь эстонка?». Я ответила утвердительно. Затем она спросила меня, почему я там и почему там вообще так много эстонцев. Мы говорили с ней о стране и мире и обо всем том, что в них происходит. Наблюдали за собравшимися на «первом этаже», которые несколько минут свистели, затем замолчали, затем стали выкрикивать лозунги, размахивать листовками и вести с представителями власти битву с помощью помидоров, яиц и бутылок. Поскольку боеприпасы в какой-то момент кончились, а на хор свистков и одностороннюю битву никакой ответной реакции не последовало, нам стало казаться, что собравшиеся начинают успокаиваться. Старушка тоже решила, что становится неинтересно, она все уже увидела, и засобиралась домой. И ушла.
Методичное подогревание толпы
Но в тот вечер кончилось далеко не все. Я стала наблюдать за соперниками на «первом этаже» - «мятежниками» и «гладиаторами» со стороны власти. И это была игра совсем иного сорта. Представители власти активно подогревали агрессивную массу внизу и, на самом деле, руководили ею (предводители русских, как их потом опишут в СМИ, уже давно укрылись на балконе): когда смолк хор свистков, когда люди уже обсуждали, уйти или остаться, было решено вывести хорошо экипированные спецслужбы, которые расположились за спинами менее защищенных полицейских. Во второй раз, когда народная масса снова стала остывать, на площади появились полицейские собаки.
К концу вечера в какой-то момент со стороны Пярнуского шоссе показался водомет, на что последовала немедленная реакция: недовольные возгласы в народе и хор свистков. Водомет уехал, но спустя какое-то время показался снова уже со стороны церкви Каарли и стал искать себе место на площади под сопровождение свистков и криков. Можно вспоминать еще долго о том, как всякий раз, когда эмоции народа начинали стихать, тлеющий бикфордов шнур народного негодования вновь разжигали, выводя новые силовые структуры. В тот момент мне казалось, что народ специально накручивали (и в любом случае, его направляли) именно силовые структуры. Я до сих пор так считаю. Иначе все это могло бы окончиться гораздо проще: масса собралась, поговорила, покричала, посвистела, покидалась яйцами и, наконец, утратив интерес к этому занятию, увидела, что ничего не происходит, и разошлась.
В числе последних с площади перед библиотекой на Пярнуское шоссе
Второй акт того апрельского вечера начался, когда полиция решила начать действовать, т.е. начала выгонять народ с «первого этажа» (вначале это было так). В это время оттуда побежал какой-то тип, бросивший снизу камнем в окно библиотеки. Для меня это означало одно: теперь будут громить, и это не имеет ничего общего с защитой Бронзового солдата. Я до сих пор разделяю две эти вещи: одно дело – прийти и защищать памятник, совсем другое – хулиганство и погромы (совершенно уместно сравнивать это с футболом и бесчинствами болельщиков после матча).
Когда большая часть народу с «нижнего этажа» была направлена с Тынисмяги на Пярнуское шоссе, начали ликвидировать и «второй этаж». Оттуда люди расходились более спокойно до того момента, как полиция открыла огонь (с помощью шумовых патронов, резиновых пуль и т.п., в данном случае это неважно) по народу, который вытесняли в направлении Пярнуского шоссе, в то же время в том направлении вытесняли все новые и новые толпы людей. Я была среди последних двадцати-тридцати человек, которых выгоняли с Тынисмяги. По реакции и языку общения было ясно, что эту народную массу составляли в основном эстонцы, которые отказывались идти под градом пуль. Полицейским неоднократно говорилось, что мы уйдем, когда прекратится стрельба. Один из них сказал что-то в свою рацию, и через несколько минут мы увидели, как водомет подъехал к нашей лестнице и принял боевую позицию, т.е. поднял свое дуло в направлении нас. К нашему счастью, машина, вероятно, была несколько неисправна – как выяснилось позже, но в тот момент мы думали, что нас всего лишь пугают.
Наконец, полиция прекратила стрелять, последовала за последними ушедшими с Тынисмяги несколько десятков метров и осталась стоять в оцеплении. Уходя, я видела, как какие-то молодые люди жгли эстонский флаг, а полиция, к моему удивлению, даже не повела на это бровью.
Почему? Почему? Да почему же?
Больше всего в тот вечер меня, наверное, удивило то, что полиция остановилась у подножия Тынисмяги и не последовала за «уже разогретой» и местами бесчинствующей толпой. Около кинотеатра «Космос» стало ясно, что от этой массы отделились те, кто считал священной борьбу за то, чтобы Бронзовый солдат остался на месте, и не одобрял погромов и бесчинств. Эта часть людей пыталась призвать полицию на помощь и вопросительно смотрела на стоявших у подножия Тынисмяги представителей власти, но на помощь никто не пришел. Полиция оставила город в руках хулиганов и не спешила наводить порядок в течение нескольких часов. Почему это было так? Кому был нужен этот погром? Какую политическую цель преследовала эта часть событий 26 апреля? Эти и многие другие аналогичные вопросы остаются и, боюсь, останутся еще на многие годы.