Документальный фильм Ивара Хейнмаа «Чернобыльские самураи» идет менее часа, но кажется, что за это время ты прожил немало горьких лет. Когда по экрану начинают плыть титры, зрители не спешат покидать зал. Чернобыль – актуальная тема и почти тридцать лет спустя...
Поводов вспомнить о чернобыльской катастрофе есть немало, включая опасность утечки радиации на реакторе в японской Фукусиме, но на деле поводы не нужны. Достаточно помнить, что из 830 тысяч человек со всего Союза, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на АЭС, пять тысяч были из Эстонии. Двадцать восемь из них впоследствии покончили с собой.
Герои фильма, руководитель Западного налогового и таможенного центра Яан Кринал и бывший сварщик, а ныне фермер Калев Кильк – из числа ликвидаторов. В 2011 году они вместе со съемочной группой возвратились в город-призрак Припять, в чернобыльскую Зону, где многое осталось таким же, каким было четверть века назад. Это путешествие – не простое географическое перемещение, но болезненный путь по осколкам катастрофы, путь сильных людей, раны которых не заживут, быть может, никогда – и составляет суть фильма.
В эпизодах появляются белорусский биолог Алексей Нестеренко, рисующий жуткую картину последствий катастрофы – по его словам, Чернобыль стал косвенной причиной смерти более миллиона человек по всему миру, – а также эстонский врач Пеэтер Мардна, бывший во время чернобыльских событий главным радиологом ЭССР и утверждающий, напротив, что истории о непоправимом ущербе здоровью ликвидаторов, получивших дозу облучения в пределах нормы, – не более чем миф. Мардна говорит, что долгое время изучал здоровье эстонских чернобыльцев, и в сравнении с контрольной группой, не имевшей дело с радиацией, среди ликвидаторов были сильнее всего два фактора: суицид и алкоголизм.
Иными словами, заключает врач, речь идет о сильнейшем стрессе, о посттравматическом синдроме, явлении чисто психологическом; другое дело, что прямым следствием алкоголизма становятся инсульты и ранние смерти. «Пеэтер Мардна врет! – возмущается Калев Кильк. – Мне ведь лучше знать, потерял я здоровье или нет!» И хотя «Чернобыльские самураи» в целом – совсем о другом, эта заочная полемика оставляет не самое приятное послевкусие.
Так или иначе, впечатление этот фильм оставляет мощнейшее. Кто забыл, тот вспомнит, кто не знал, тот узнает. И вряд ли хоть один зритель «Чернобыльских самураев» будет за строительство АЭС в Эстонии. Как говорит Кринал: «К использованию атомной энергии человечество морально не готово. После аварии в зоне поражения оказались 150 тысяч квадратных километров. Если нечто подобное однажды произойдет в Эстонии, моей страны просто не будет».
Есть в «Чернобыльских самураях» еще одна тема, которая не обозначена прямо, но очень хорошо ощущается теми, кто успел застать СССР (теми, кто не успел, видимо, тоже, но явно по-другому – как что-то непонятное, инопланетное даже). Хотя герои говорят о Союзе немало неприятного, и говорят справедливо – реакция московских и прочих властей на катастрофу ведь и правда была за гранью добра и зла, – сами эти люди до сих пор хранят чисто советское чувство не знающего границ интернационального братства, о котором новое поколение жителей Эстонской Республики, с младых ногтей привычное к националистической риторике, имеет, увы, самое смутное представление.
Оказавшись на Украине, Яан Кринал и Калев Кильк легко переходят не только на русский – они непринужденно общаются и с украинской бабкой, до сих пор живущей в зоне поражения. Эта бабка для них – своя. И дело не в том, что, как говорят, большая беда сближает людей как ничто. Сплоченность и готовность презреть национальные предрассудки ради блага ближнего – любого ближнего – в ужасном СССР, как ни странно, была. Есть ли она в прекрасной независимой Эстонии – вопрос. И я не уверен, что хочу знать на него ответ.