Спенсеру Персивалю не повезло: он стал единственным британским премьер-министром, жизнь которого оборвала рука убийцы. Роковой выстрел прозвучал в коридоре Палаты общин 11 мая 1812 года. Был в этом деле и русский след.
Из Архангельска с ненавистью
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В тот день парламент так и не дождался обсуждения насущнейшего вопроса о контрмерах против континентальной блокады, которой Наполеон Бонапарт подверг Великобританию. Премьер-министр Спенсер Персиваль, тщедушный человек в черном (убежденный евангелист, придерживавшийся строгих моральных принципов, он всегда одевался в черное, хотя на иллюстрации того времени изображен в синем сюртуке), торопился на заседание Палаты общин, когда статный и с иголочки одетый джентльмен шагнул к нему, поднял пистолет и выстрелил прямо в сердце. Вокруг тут же закричали: «Убийство, убийство!» Стряпчий Генри Бёрджесс видел, как премьер-министр застонал и упал ничком...
Те, кто считал Персиваля «образцовым христианином», скорбели. Были и другие, вроде журналиста Уильяма Коббета, томившегося в Ньюгейтской тюрьме по обвинению в измене (его «преступление» заключалось в том, что Коббет посмел открыто выступить против произвола чиновников): он не стеснялся именовать покойного «старым лицемером» и откровенно радовался как самому убийству, так и реакции на него англичан: «В самых густонаселенных районах Англии проходят праздничные шествия, люди неприкрыто ликуют... В Ноттингеме звонили церковные колокола, в Листере устроили пиршество с веселыми песнями, в Шеффилде происшествие отметили, зажаривая овец целиком».
Эти ужасные луддиты
Хладнокровно застреливший Спенсера Персиваля джентльмен при аресте и не думал сопротивляться. Наоборот, он всем своим видом показывал, что доволен таким поворотом дела. Как писал тот же адвокат Бёрджесс, присутствовавший при задержании, «мышь могла бы обезопасить его обрывком нитки». Мгновенно поползли зловещие слухи о том, кем может быть преступник – и почему он покусился на жизнь премьер-министра.
Сразу после убийства Персиваля депутатов парламента охватила паника. Члены Палаты общин имели основания бояться за свои жизни: они опасались, что заговор охватил всю страну и неведомые подпольщики вот-вот перестреляют всех политиков, как кроликов. Великобритания мало того что воевала с Наполеоном – она страдала еще и от двух внутренних язв. Первой был «радикализм»: политики радикального толка все чаще требовали перемен, политических реформ и отказа от старого доброго консерватизма. Но куда опаснее была вторая язва – луддиты, как называли бедняков, в основном ткачей, выступавших против механизации фабрик. Луддитское движение возникло весной 1811 года в Ноттингеме и получило название по имени никогда не существовавшего генерала Неда Лудда, который, совсем как Робин Гуд, якобы окопался в Шервудском лесу и готовил отряды ткачей к победительной гражданской войне. Ткачи ненавидели станки, которые отнимали у них работу, и богачей, которым станки были выгоднее рабочих рук.
За две недели до кровопролития в парламенте луддиты убили владельца фабрики в Западном Йоркшире. Нельзя было исключать, что убийца – тайный луддит, выдающий себя за порядочного горожанина. У страха, как известно, глаза велики.
Почти граф Монте-Кристо
Однако Джон Беллингем – так звали убийцу Персиваля – не был ни радикалом, ни луддитом. Он был лондонским предпринимателем, типичным представителем тогдашнего среднего класса, женатым, с двумя детьми. В биографии Беллингема имелась лишь одна необычная деталь: он много лет провел в России, где и заимел навязчивую идею прикончить представителя британской политической элиты.
В 1800 году 30-летний Беллингем, работавший клерком в одной из лондонских торговых контор, отправился в качестве представителя этой конторы в далекий город Архангельск. В 1803 году в Белом море затонуло судно «Союз», принадлежавшее купцам ван Бриненам и застрахованное компанией «Ллойд». Купцы желали получить страховку, однако «Ллойд» отказался ее выплачивать, сославшись на анонимное письмо, которое сообщало, что «Союз» погиб в результате саботажа. Соломон ван Бринен решил, что автором анонимки был Беллингем, владевший частью затонувшего груза.
Разъяренный купец потребовал от англичанина уплатить долг размером в 4890 рублей. В ноябре 1804 года, когда Беллингем собирался покинуть Россию, власти по навету ван Бринена отняли у него дорожный паспорт, а потом упекли англичанина в тюрьму. Напрасно несчастный Беллингем слал письма в Санкт-Петербург, британскому послу Гренвиллю Левесон-Гауэру; напрасно, освободившись в 1805-м, поехал в столицу Российской империи, дабы разоблачить и засудить архангельского губернатора. Англичанина вновь бросили за решетку, а родина не помогла своему сыну. Проведя немало лет в застенках, Беллингем вышел на свободу лишь в октябре 1809 года с чистой совестью – и желанием наказать виновных.
Месть маленького человека
По возвращении в Англию Джон Беллингем принялся забрасывать письмами правительство, требуя дать ему выступить в парламенте. Разумеется, эти письма игнорировали, в том числе потому, что у властей были дела поважнее – например, война с Наполеоном и континентальная блокада. Никто не горел желанием и выплатить пострадавшему от царизма человеку компенсацию за моральный ущерб.
Вскорее Беллингем уверился в том, что против него сговорились все чиновники. Громкое убийство – самый верный способ заставить людей к тебе прислушаться, решил он. Беллингем приобрел в оружейном магазине пистолет и попросил портного пришить к сюртуку потайной карман, в котором можно было бы спрятать оружие. Конечно, он с большей охотой прикончил бы британского посла в России Левесон-Гауэра, но тот был вне пределов досягаемости. А вот убить премьер-министра было сравнительно легко: в Палату общин не пускали разве что оборванцев, никакой охраны у политиков не было, в общем, стреляй не хочу...
Судили Беллингема поспешно, уже через четыре дня после убийства, а еще через три его казнили через повешение. На суде убийца подробно рассказывал о том, как маялся в России, и объявил: «Британское правительство развязало мне руки, и я поступил так, как счел нужным». О злоключениях Беллингема узнала вся страна. Впоследствии британское правосудие укоряли в поспешности: хотя подсудимого не признали сумасшедшим, его отец, как стало известно, страдал от психического расстройства, так что казнь, возможно, следовало заменить отправкой в психушку.
Убийство Спенсера Персиваля было первым актом «народного мщения» в истории Великобритании. Сразу после покушения британские политики стали получать неподписанные письма, отправители которых обещали расправиться с ними по примеру Джона Беллингема. Начиналась новая эпоха, в которой низы уже не благоговели перед верхами; шесть лет спустя премьер-министр Пальмерстон избежал смерти от рук террориста чудом, а точнее – благодаря привычке прыгать через ступеньки.