Отражение. Константинтиннабули

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Музыкантам-мусульманам Стамбульского филармонического оркестра «Адамов плач» близок не менее, чем певцам-христианам.
Музыкантам-мусульманам Стамбульского филармонического оркестра «Адамов плач» близок не менее, чем певцам-христианам. Фото: Николай Караев

Преподобный Силуан Афонский сказал: «Бог есть ненасытная любовь, и описать ее невозможно». По крайней мере, на человеческих языках. Но есть еще музыка, про которую говорят, что это – язык ангелов.

На берегах Босфорского пролива раскинулся древний и величественный Стамбул, он же Константинополь, столица двух империй – православной Византийской и исламской Османской. В центре Стамбула расположен бывший султанский дворец, ныне музей Топкапы. В первом внутреннем дворе Топкапы стоит базилика Айя-Ирини, церковь Святого Мира, едва ли не первая христианская церковь этого города, построенная по приказу императора Константина более 1600 лет назад. В древних стенах репетируют оркестр и хор, летают голуби, бегает кошка, бродят журналисты; в эпицентре событий композитор Арво Пярт ловит каждый звук и вглядывается в партитуру. Воскресенье, 6 июня; до мировой премьеры «Адамова плача» остается чуть больше суток.

Репетиция: стаккато

Айя-Ирини видела всякое: после взятия Константинополя османскими войсками в 1453 году янычары сделали из церкви арсенал, потом султан открыл в ней военный музей, а в наши дни здесь часто проводятся концерты. Для премьеры оратории «Адамов плач» это место подходит идеально. Не только из-за потрясающей акустики. И даже не потому, что религиозная музыка должна исполняться в церквах. Прежде всего Айя-Ирини – храм Святого Мира, который всегда лучше войны, как любовь всегда лучше вражды; об этом, в конечном счете, и музыка Арво Пярта.

Под обширными каменными сводами царит редкостное межнациональное и межконфессиональное согласие. Стамбульский филармонический оркестр «Борусан», Камерный хор эстонской филармонии и ансамбль VoxClamantis, подчиняясь дирижерской палочке Тыну Кальюсте, репетируют ораторию, которую эстонский композитор написал на русский текст. Кальюсте отдает команды на трех языках: «Eighty-two! Kaheksakümmend kaks! С восемьдесят второй цифры, пожалуйста!..»

В глубине зала на красных, цвета турецкого флага, стульях сидят Арво Пярт и его жена Нора. «Адам, отец вселенной, в раю знал сладость любви Божией...» – поет хор с легким акцентом. Музыка теплой волной разносится по базилике, и под самым куполом срывается с места один из ютящихся в церкви голубей. Пярт ставит стул перед собой спинкой вперед, кладет на сиденье ноты – так удобнее. Внезапно музыка обрывается. Тыну Кальюсте оборачивается к залу: «Арво?..»

Пярт отрывается от партитуры и бежит к сцене – легко, еле касаясь ногами каменных плит, словно какая-то сила несет его вперед; он почти летит, как минутой ранее летел голубь. Завороженный, ты вспоминаешь о том, что в этом году автору «Адамова плача» исполняется 75 лет.

Кальюсте склоняется к Пярту: «Арво желает, чтобы тут был этот штрих?» Имеется в виду способ извлечения музыкального звука: «стаккато» – отрывисто, «маркато» – подчеркивая, «легато» – связно... Пярт объясняет, как он слышит данный отрывок. Кальюсте воздевает палочку и передает указания автора музыкантам – по-английски, по-эстонски и внезапно по-русски: «Не надо играть стаккато!..» Пярт смеется. Комментирует по-русски же, обращаясь к случайно оказавшемуся рядом журналисту: «В оркестре есть только один музыкант, который понимает русский. А он им всем это говорит...»

Наверху снова приходят в движение голуби, а под рядами стульев пробегает тощая турецкая мурка. Пярт наклоняется, чтобы ее погладить. В храме устанавливается тишина – ненадолго, секунд на пять; потом в одной из мечетей района Султанахмет заводит свою песню муэдзин. Никто и ничто не мешает друг другу. Как и положено, в церкви Святого Мира – мир и благодать.

Интервью: маркато

Оратория «Адамов плач» написана на одноименный текст афонского старца Силуана, записанный его учеником, архимандритом Софронием. Силуан, в миру – Семен Иванович Антонов, родился в 1866 году в селе Шовском Тамбовской губернии. Получив в 19 лет божественное откровение, он не смог жить как все и ушел в русский монастырь на горе Афон. Силуан много лет пытался приблизиться к Богу молитвой и постом, но не умел достичь чистоты помыслов. Однажды, молясь, он попросил совета: что ему нужно делать? И совет был дан – на первый взгляд странный, даже парадоксальный: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся».

В конце концов Силуан достиг бесстрастия – и осознал то, что на словах знают все христиане, но далеко не каждый может и хочет воплотить в жизнь. По Силуану, единственное условие познания Бога таково: «Кто не имеет в себе любви к врагам, в том Дух Божий не обитает». Человек может быть мудр, праведен, он может даже казаться святым, но если он не любит своих врагов, Бога в нем нет; всё остальное, как сейчас говорят, опционально.

Арво Пярт был лично знаком с архимандритом Софронием и чтит преподобного Силуана. Правда, рассказывать об этом журналистам он не любит – как и вообще о чем бы то ни было. Раз композитора спросили, какова его философия, на что он сказал, что если кто-то хочет ее понять, нужно читать писания православных святых отцов.

Обычно он дает интервью лишь солидным музыкальным журналам, но в Стамбуле для журналистов из Эстонии было сделано исключение. «Адам – это точка, где всё началось и, увы, всё закончилось, – отвечает Пярт на вопрос, что он хотел сказать своей ораторией. – Мы все – наследники Адама. Как и сказано в тексте святого Силуана: “Велика была скорбь Адама по изгнании из Рая, но когда он увидел сына своего Авеля, убитого братом – Каином, то еще большею стала скорбь его, и он мучился душою, и рыдал, и думал: “от меня произойдут и размножатся народы, и все будут страдать и жить во вражде и убивать друг друга”. Так и случилось. Это наш сегодняшний день...»

Впервые Арво Пярт обратился к «Адамову плачу» 17 лет назад – по крайней мере, в 1993 году в журнале «Wired» появилось упоминание о том, что композитор работает над двухчасовой ораторией под таким названием. «Но потом я передумал. И вернулся к “Адамову плачу” лишь в прошлом году». Премьера оратории стала ключевым событием Стамбульского музыкального фестиваля и совместной стамбульско-таллиннской программы «ISTLLbul», объединяющей культурные столицы Европы 2010 и 2011 года.

Перед концертом президенты двух стран вручили Арво Пярту награду «За дело всей жизни». Когда 30 лет назад семья Пяртов уезжала из СССР, советские чиновники пророчили композитору скорое забвение. Судьба распорядилась иначе. «Всё было трудно – и всё было преодолимо, – вспоминает Нора Пярт. – Центром нашей жизни была музыка, и у нас была привилегия за нее держаться. Никто не верил, что музыка поможет нам выжить, но в итоге только она и помогла».

Концерт: легато

В середине 1970-х Арво Пярт пришел к новому музыкальному стилю, в основе которого – простейшие звуковые элементы, трезвучие и движение по тонам диатонического звукоряда. Он назвал свой стиль «тинтиннабули», что на латыни означает «колокольчики». Музыка в этом стиле кажется простой, но на деле глубока и проникновенна – как средневековые иконы. Сам Пярт говорил, что «тинтиннабули» есть бегство в добровольную бедность. Ту самую, которая нежданно оборачивается богатством совсем иного, духовного плана. Парадокс? Не более  чем ответ на молитву старца Силуана.

И вот «тинтиннабули» звучит в цитадели православия, граде Константина, Константинополе. Константинтиннабули! Слова сами собой складываются вместе, как и всё, что происходит вокруг «Адамова плача». Божественная мозаика согласия в Айя-Ирини: эстонские певцы поют русские слова под турецкий оркестр. «Скучает душа моя о Господе...» – слышит голубка у окна, за деревянной решеткой которого – небо. И крик муэдзина – тоже часть всеобщего орнамента. «Это важный момент, это как некое напоминание людям. Молитва, и неважно, какой конфессии. Это правильное мышление», – говорит Пярт. В конце концов, Адам – ключевая фигура и для ислама, и для иудаизма, и для христианства.

Есть что-то сверхъестественное в том, как сходятся в одной точке пространства-времени культуры, языки, религии, символы, люди. Слова об Адаме, который рыдает при мысли о потомках, живущих во вражде, звучат в церкви Святого Мира в дни резкого обострения отношений между Турцией и Израилем. Над сценой на апсиде храмового здания – крест, заменяющий обычное для византийских церквей изображение Спаса Вседержителя (наследие иконоборцев, считавших изображение Бога в человеческом облике недопустимым). Рядом – полустертое изображение шестиконечной звезды: скорее всего, элемент арабского декора, однако сейчас эта звезда воспринимается как символ иудаизма. Совпадение?

А может быть, знак? Музыка Арво Пярта преображает пространство – или, не исключено, слушателя: ты начинаешь видеть мир в другом свете. Раскрытые ноты в руках певцов кажутся белыми ангельскими крыльями. Кошка – уже не просто кошка, но прекрасная божья тварь. Голубка, что порхает под древним куполом, – символ Святого Духа. Как сказала на репетиции Нора Пярт: «Всё, что нас окружает, сливается воедино, всё влияет на нашу жизнь, на планы, на музыку».

Может быть, это иллюзия. Может быть, качественно иная степень взаимодействия с реальностью, достижимая лишь за гранью слов, там, где только и можно ощутить ненасытную любовь Господа. «Адамов плач», отражение Бога в скорби праотца, словно бы собирает мир вокруг вас воедино. Это музыка любви. Даже – и особенно – любви к врагам. Как писал архимандрит Софроний о старце Силуане: «Там, где была ненависть к врагам, там видел он лицо темной бездны...»

Бежать от темной бездны, научиться отделять стояние за справедливость от ненависти к тем, кто эту несправедливость учиняет, – ровно то, что нужно Эстонии, да и всему миру здесь и сейчас. К слову, на концерт в Айя-Ирини прилетела эстонская элита, политики и бизнесмены, во многом предопределившие нынешние беды нашей страны. Наивно было бы думать, что после концерта modusoperandiэтих людей немедленно изменится. Но кто знает, какой след в их душах оставила музыка? Это, опять же, не выразить словами.

«Если посмотреть на человечество издалека или с большой высоты, мы все будем одно, и это одно – Адам. Мы его дети, мы братья и сестры, – говорит Пярт. – И если один человек страдает, значит, страдает весь мир. Но для того, чтобы ощутить страдание мира, нужно быть святым, который молится за всех». Музыка – язык ангелов. На этом языке тоже можно молиться.

«Адамов плач» преподобного Силуана завершается вопросом: «Что воздадим мы Господу за любовь Его к нам?»

Арво Пярт просто пишет музыку.

Опрос

Часто ли вы слушаете музыку Арво Пярта? Какие его произведения нравятся вам больше всего? Какие чувства музыка Пярта у вас вызывает?

Эдгар Сависаар, мэр Таллинна:

– Должен признаться, я редко слушаю музыку Арво Пярта. Моя любимая вещь – TeDeum. Мне кажется, что в лучших работах Пярта ощущается вся боль мира. Они так трагичны!

Лайне Янес, министр культуры:

– Я дирижирую хором и поэтому знакомилась с сочинениями Арво Пярта с ранней молодости. Играла его сочинения, пела их, дирижировала... Музыка Пярта живет у меня внутри, это часть моей жизни. Концерт в церкви Святого Мира потряс меня настолько, что я не могу выразить чувства словами!

Ааво Кокк, совладелец Catella Corporate Finance:

– Слушаю Пярта довольно редко, есть несколько любимых произведений... TeDeumв том числе. Это, по-моему, очень деликатная музыка. Когда ее слушаешь, словно бы видишь человека, который обдумывает некую проблему – неторопливо, тщательно, глядя то с одной стороны, то с другой...

Яна Тоом, вице-мэр Таллинна:

– К стыду своему, я очень редко слушаю современную классику и Арво Пярта в частности. Что до «Адамова плача» – это сложная музыка, которая, как и сложный текст, с первого раза не всегда понятна. Я хочу послушать эту вещь еще несколько раз – и вот тогда мои впечатления будут более полными.

Линнар Приймяги, искусствовед и критик:

– Я не выношу музыки – вырос в семье музыкантов. Не понимаю людей, которые целыми днями ходят в наушниках. Музыка – это нечто святое, и она может быть опасной. Вагнер заразил своей музыкой целое поколение немцев. Но к Арво Пярту это не относится – его музыка заставляет ощутить незыблемую и святую основу основ, краеугольный камень души.

Комментарии
Copy
Наверх