Персона. Джоанн Харрис, автор книги, сладкой во всех отношениях

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
«Шоколад» как соблазн: два постера к фильму Лассе Халльстрёма.
«Шоколад» как соблазн: два постера к фильму Лассе Халльстрёма. Фото: Фото: impawards.com

Британские критики называют ее «гастромантиком», и мы последовали бы их примеру, если бы не опасались гнева писательницы. Будем проще: поприветствуем Джоанн Харрис, автора книги «Шоколад» и еще десяти прекрасных романов.

«Шоколад» – пожалуй, самый известный роман Джоанн, не в последнюю очередь благодаря экранизации, главные роли в которой сыграли Жюльет Бинош и Джонни Депп. История женщины, которая приехала в крошечный французский городок, открыла там шоколадную лавку и выдержала неравную битву со священником (в фильме – с мэром), решившим, что горожане обязаны воздерживаться от «сладкой жизни», оказалась неожиданно близка миллионам читателей.

Но для того, чтобы оценить талант Джоанн Харрис, вкусить один лишь «Шоколад» недостаточно – каждый из одиннадцати ее романов отличается от остальных, одинаковых книг Джоанн попросту не пишет. Можно еще попробовать «Ежевичное вино», оценить «Пять четвертинок апельсина»... Побывать в обществе «Джентльменов и игроков», посмеяться над «Блаженными шутами», подружиться с «Синеглазым мальчиком». Джоанн Харрис не перестает удивлять тем, как легко пишет о самых сложных вещах. И еще – отсутствием амбиций. «Я не амбициозный человек, – подтверждает она в ходе интервью на Московском литературном фестивале. – Мне кажется, что успех измеряется не тем, читают тебя или нет, печатают или нет...»

Гастромантическая чушь

– Когда вы впервые поняли, что не можете не сочинять?

– Я ощущала это всегда.

– То есть вы – прирожденный писатель?

– Видимо, да. В детстве для меня было почти откровением понять, что все книги на полках кем-то написаны. Осознав, что истории сочиняются людьми, я сказала себе: ты тоже можешь писать, и тебе это понравится! А моя мама твердила, что сочинительством на жизнь не заработаешь, что все писатели умерли в нищете, от сифилиса. (Смеется.) Первые истории я придумала очень рано. Как я понимаю, у всех это бывает, но не у всех проходит. Видимо, я – отклонение от нормы...

– Вы как-то объясняете себе, почему именно у вас «это» не прошло – и вы все-таки стали писателем?

– Я рано научилась читать, читала очень много. И сразу поняла, что не все книги написаны так, как я бы того хотела, и не все заканчиваются так, как, по мне, было бы правильно. Я решила, что могу исправить ситуацию. Всё время что-то переписывала, пересоздавала чьи-то миры, сочиняла про героев, которым писатель не уделил достаточно внимания, новые истории. Я была из тех детей, которые постоянно что-то воображают, и со временем логично перешла к придумыванию собственных историй.

– Критики утверждают, что вы изобрели новый жанр, по-английски – «gastromance»: гастромантика, объединяющая романтику с гастрономией...

– Критики порют чушь! (Смеется.) Нет такого жанра, это просто еще одно глупое слово. И я ничего не изобретала: люди пишут о еде много тысяч лет. В древних легендах много что вертится вокруг еды. Взять хоть яблоко с древа познания в Эдемском саду. Пища – одна из важнейших тем в мифах и легендах и в литературе тоже. Я думаю, вечно блуждающие в трех соснах критики имели в виду вот что: когда я сочиняла свой «Шоколад», о еде писали немногие. Среди британских писателей тогда распространилась мода на минимализм, они старались употреблять как можно меньше прилагательных и вообще всё, что можно и нельзя, сводить к минимуму. И тут выходит «Шоколад», книга, сладкая во всех отношениях, и критики умудрились не вспомнить, что «гастромантика» – всего лишь возвращение к истокам, от которых британская литература отошла.

Издатели, забудьте про дедлайны

– Ваши первые книги – «Злое семя» и «Спи, бледная сестра» – продавались не очень хорошо. Но вы не бросили писать, наоборот. Откуда вы брали силы, чтобы одолеть отчаяние?

– А я не отчаивалась. Если вы любите играть в теннис, это еще не значит, что вы хотите стать профессиональным теннисистом. У меня была работа, зарплата, пенсионная страховка, мои романы публиковали – и я не задумывалась над тем, что будет дальше. Мне нравилось сочинять для собственного удовольствия, а о том, читают меня или нет, я вовсе не думала.

– Но именно вас в итоге и печатают, и читают.

– Да, но я к этому не стремилась. Было время, когда я могла превратить свое имя в бренд и заработать кучу денег, собственно, это и сейчас можно сделать. Вместо этого я решила, что буду экспериментировать и посмотрю, как далеко смогу в этих писательских опытах зайти. Для меня эксперимент – это прогресс, хотя для издателя эксперимент – всегда риск.

– Писатели часто пишут о том, что пережили, и вы не исключение. Вы жили во Франции и написали «Шоколад», вы работали учителем и написали «Джентльменов и игроков», замечательный роман о школе. А потом вы стали профессиональным писателем. Вы не боялись, что темы для книг иссякнут?

– Да, когда я уходила из школы, меня посещали сомнения: ну всё, теперь я перестану встречаться с людьми, и колодец моего воображения пересохнет. С другой стороны, я была рада оставить преподавание и заняться писательством в полную силу. И что в итоге? Времени сочинять у меня сейчас так же мало, как когда я преподавала в школе, потому что я должна много ездить по городам и весям и встречаться с читателями. Разумеется, мой круг общения изменился, но я по-прежнему встречаюсь со столькими людьми и бываю в стольких интересных местах, что живу полнокровной жизнью. К тому же поводом к сюжету может стать что угодно.

– После феноменального успеха «Шоколада» вы ощутили свободу – или, наоборот, еще большее, чем раньше, давление книжного рынка?

– Это давление есть всегда. Вам остается только игнорировать рынок – повлиять на ситуацию вы никак не сможете. Делай то, то делаешь, вот и всё. Я не обязана думать о том, чего от меня хотят другие люди. Каждый хочет чего-то своего. Я решила в конце концов, что прислушиваться стоит лишь к одному человеку – к самому себе. И главный мой критик – это тоже я сама. Я не могу писать по плану, я не могу сочинять книги к сроку, о чем всегда честно предупреждаю издателей: забудьте про дедлайны! И они меня никогда не подгоняли, за что я им очень благодарна. Я написала много очень разных книг, есть читатели, которым нравятся некоторые мои романы, но редко кому по душе всё, что я пишу.

Фильм, запрещенный в пяти штатах

– В своих книгах вы воюете с пуританством, которое представляют, в частности, кюре Рейно в «Шоколаде» и Орден в «Рунных знаках». Но разве это проблема для современного мира, который кажется таким свободным от любых правил?

– Да, я уверена, что это по-прежнему проблема. Пуританство взорвало башни-близнецы, пуританство не желает сложить оружие в Ираке, пуританство сражается с пуританством чуть другого типа в Афганистане... Пуритане правят Америкой. Пуританство стоит за политикой, оно вросло в общество настолько, что стало почти незаметным. Его слишком много, и оно меняет формы, и вот мы уже забываем о его присутствии. Боюсь, наше якобы свободное общество – более пуританское, нежели общество Средневековья.

– К слову, в фильме «Шоколад», где ваших героев сыграли Жюльет Бинош и Джонни Депп, священник превратился в мэра, что более чем смягчило конфликт – из сюжета исчезла религия...

– Да, но и в таком виде фильм был запрещен в пяти штатах. Средний американец всё еще не готов к тому, что священник может оказаться злодеем. Все знают, что священники не ошибаются. Вспомните, как реагировали люди на скандалы, потрясшие католическую церковь. Посмотрите, какую реакцию вызвала в Штатах трилогия Филипа Пулмана «Темные начала»... Пуританство сегодня сильно как никогда. Отпор встречает любая попытка критического взгляда на религию. Заметьте, что в Италии, Испании и других традиционно католических странах на Пулмана реагируют куда спокойнее, чем в Америке. Американские правые – это самые настоящие фундаменталисты.

– Вас изменение сюжета «Шоколада», надо думать, не обрадовало?

– Разумеется, нет, но я довольно быстро поняла, что это неизбежно. Кажется, мои читатели огорчились даже больше, чем я сама. Для меня суть «Шоколада» – не в религии. Это книга о сковывающей сознание нетерпимости. Кюре Рейно мог быть не священником, а, скажем, мэром, полицейским, политиком. Тем, кто обладает властью и использует ее, чтобы контролировать других людей. Для меня это было не принципиально. Другое дело, что сюжет связан с Пасхой, потому лучше было бы, если бы этот Рейно остался кюре.

– Что интересно, священник Рейно ведет себя совсем не по-христиански. А каковы ваши отношения с христианством?

– Я не христианка. Всячески уважаю христиан, но сама не принадлежу ни к чьей клике.

За передовую магию!

– А в Бога вы верите?

– В христианского – нет. Равно как и в мусульманского, и вообще в Бога какой-либо конфессии. Я думаю, что в Библии есть нечто ценное, пусть и не верю в большую часть того, что там написано. То же с Кораном. Но ни к какой церкви я не приписана, что не означает, впрочем, что я вообще ни во что не верю – это не так.

– Ваши герои часто гадают, например, в «Шоколаде» Вианн Роше советуется с картами Таро. А вы верите в гадание – на Таро, на Книге Перемен, на рунах?

– Я в этом вопрос солидарна с Юнгом. Он считал, что гадательные практики важны для понимания процессов, происходящих в подсознании, что те же карты Таро – инструмент, при помощи которого мы можем узнать о себе нечто новое, увидеть это нечто как символ, овеществить те самые подсознательные процессы. Никакой мистики тут нет. Люди часто называют магией то, что наука пока не может объяснить, но это не значит, что научное объяснение «магии» не будет дано никогда. Хотя вряд ли это важно – объяснить всё. За определенным уровнем научных знаний начинается возврат к эзотерике, та же квантовая физика напоминает даосские или буддистские трактаты. В елизаветинской Англии в эпоху алхимии наука и магия воспринимались почти как одно целое, а потом они разошлись. Думаю, в будущем они сойдутся вновь.

– Если продолжить тему магии: часто о вас говорят, что вы пишете магический реализм...

– Что бы сие ни означало, да.

– Видимо, имеется в виду, что вы наследуете Маркесу, Кортасару и Борхесу.

– Если бы я еще кого-нибудь из них читала! Меня часто сравнивают с писателями, о которых я не имею ни малейшего представления. С Исабель Альенде, например. Мне сложно говорить о том, есть ли у нас что-то общее.

– Вы росли в англо-французской семье в английской провинции и хорошо понимаете, что такое «быть отщепенцем». Тем не менее, в книгах вы симпатизируете людям, которые делают отщепенцев отщепенцами, даже откровенным злодеям...

– Да, мне нравятся мои злодеи. Я часто с симпатией отношусь к непривлекательным людям, могу им сопереживать – но это не значит, что я оправдываю их поведение. Даже в самых скверных людях есть нечто хорошее... и если я не понимаю, почему герои ведут себя именно так, а не иначе, я не могу о них писать!

***

Справка «ДД»:

Джоанн Мишель Сильви Харрис родилась в 1964 году в г. Бэрнсли в английском графстве Йоркшир. Ее мать – француженка, отец – англичанин. По окончании кембриджского колледжа Св. Катерины Харрис преподавала в школе французский и немецкий языки, она также владеет итальянским языком и изучает древнеисландский.

Первые два романа Джоанн Харрис были приняты холодно, а третий, «Шоколад» (1999), неожиданно стал бестселлером. В 2000 году голливудский режиссер Лассе Халльстрём снял по книге одноименный фильм с Жюльет Бинош, Джонни Деппом, Альфредом Молиной и Джуди Денч. В 2007 году Джоанн Харрис написала продолжение «Шоколада» – роман «Леденцовые туфельки».

Книги писательницы сильно отличаются по сюжетам: «Спи, бледная сестра» (1993) рассказывает о викторианском художнике, «Пять четвертинок апельсина» (2001) – о французском Сопротивлении, «Блаженные шуты» (2003) – авантюрный роман о Франции XVII века, «Джентльмены и игроки» (2005) – книга об английской школе, «Рунная магия» (2007) – сказка, в которой действуют скандинавские боги. Последний на сегодня роман Джоанн Харрис «Синеглазый мальчик» издан в апреле 2010 года.

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх