Утром проснулся от SMS, конечно, из Москвы. Мой корреспондент писал: «По радио сегодня слышал: эстонские ученые пришли к выводу, что таких понятий, как “русский дух” и “загадочная русская душа”, не существует. Простой реальный русский человек, которого ценят (курсив мой, далее об этом чуть подробнее – М. Т.), ничем не отличается ни от латыша, ни от литовца, ни от эстонца».
Это стоило того, чтобы подняться и полезть в интернет. Оказывается (в связи со смогом, не иначе), новости из Прибалтики доходят в Россию с некоторым опозданием, и то, что в Таллинне светилось в середине мая, стало достоянием российской общественности только в начале августа… Впрочем, почти трехмесячное новостное опоздание рассуждениям не помеха.
Итак, профессор психологии Тартуского университета Юри Аллик со товарищи говорят нам, что никакой уникальности не существует. Наврали всё Гончаров, Достоевский, Бердяев и все другие прочие — русские, понимаете, это такие же персы или юкагиры. Это важнейшее открытие, бесспорно, расширит горизонты науки и на весь мир прославит эстонских ученых, представляющих один из старейших университетов Европы. Шутка ли — русский человек очень схож с другими народностями, цитирую, «как на генетическом, так и на личностном уровне».
Уже здесь хочется у господина профессора психологии спросить: на каком-таком основании, härra professor kolleegidega, вы делаете выводы о генетическом уровне, если материалом для исследования послужило обычное анкетирование? На простом языке это называется передёргивание — всем, кроме, видимо, профессора Юри Аллика, понятно, что анкета, составленная на основе личностных качеств, в которой респондентам предлагают соотнести их реально существующих русских друзей с литературными персонажами, может сказать о генетике столько же, сколько балтийский баклан об экономике Тринидад и Тобаго. Но закрывая глаза на собственные умозрительные методы, тартуские исследователи порождают развивать «продуктивную идею», очень привлекательную прежде всего в политическом смысле: «Русский человек, которого ценят, ничем не отличается и так далее». Прелестная поправка — стало быть, русский человек, которого не ценят, имеет право на индивидуальный характер?.. Только вот зачем он нужен… Тем забавнее читать далее рассуждения профессора Аллика, касающиеся западной демократии — его-то позиция в этом вопросе скорее ближе к тоталитаризму в северокорейском изводе. А чем еще иным это может быть, когда внутреннему и индивидуальному современный психолог не оставляет места?! По-настоящему ценные люди — они ведь все одинаковые, в сущности.
Как оказалось, профессор Аллик - один из главных антагонистов Фрейда. На вкус и цвет, конечно, все фломастеры разные, но подобная научная идеология сближает эстонского построителя умозрительных теорий с другим, в теле которого жила несуществующая русская душа, — имя этого кумира миллионов М. М. Бахтин. Он-то еще в начале 30-х годов убеждал нас в том, что всё — коллективное, и любое выражение важнее и богаче содержания! Эта мысль, кстати, тесно была связана с тогдашней сталинской юридической практикой: «добровольное признание смягчает наказание». Следовательно, признание само по себе уже и есть доказательство.
Понятно, что в странах, прости Господи, «западной демократии», где есть понятие презумпции невиновности, подобное суждение — полный абсурд. Человек может сколько угодно и кому угодно рассказывать о том, сколько он зарезал-перерезал в течение жизни, но если нет трупов, мотива, отпечатков пальцев и т. п., то все его признания должны быть проигнорированы.
А вот если «человек, которого ценят, ничем от других не отличается» и невыраженного не существует, то профессор Аллик может хоть завтра пойти в полицию и сказать: «Вчера я погубил ни в чем не повинную русскую душу во имя западной демократии». И добровольные наговоры нашего профессора на себя будут самыми вескими доказательствами против него, и никакие трупы, мотивы и отпечатки пальцев на горле русской души никому не нужны.
Позволю себе далее немного продолжить интерпретацию откровений профессора психологии. Если общество наполнено «людьми, которых ценят», а они, как выяснилось, все катастрофически друг на друга похожи, то можно поздравить ученых товарищей из Тарту еще и с решением больного языкового вопроса! Зачем одинаковым людям напрягаться и общаться при помощи какого-то там языка, если они могут понимать друг друга уже в силу своей похожести. Именно такие отношения обычно и называются диалогом. Вот пример подобного рода общения из произведения классической литературы, который приводил мой университетский учитель:
Репетилов
Скажи, который час?
Чацкий
Час ехать спать ложиться;
Коли явился ты на бал,
Так можешь воротиться.
По-моему, очень удачный для тартуских исследователей образец диалогического взаимопонимания. Зачем понимать «загадочную русскую душу», если на безобидный вопрос всегда можно ответить «пора тебе, братец, домой ехать». И не сомневаться при этом в том, что тебя поймут — люди они ведь все одинаковые.
Другой поэт, очень корректно и талантливо, выражал свое недовольство по поводу такой реакции:
Нет, не луна, а светлый циферблат
Сияет мне, — и чем я виноват,
Что слабых звезд я осязаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:
Который час, его спросили здесь,
А он ответил любопытным: вечность!
Вот так вот, lugupeetud psühholoogiaprofessor,на вопрос «который час?» хорошо бы отвечать не вечность, а четверть третьего. И покуда нормальная наука всё еще занимается пониманием, а не использованием умозрительных выводов в конъюнктурных целях, вернитесь лучше к исследованиям движения глаза, а русскую душу оставьте в покое. Она как-нибудь и без вас справится.