Хобби. Жан-Франсуа Мино: ад – это «осастав», множественное число!

«Французский – мой родной язык, – говорит Мино. – Итальянский я знаю с детства, моя мама – итальянка. По профессии я учитель английского, 23 года работал в лицее. Семь лет назад мне надоело учить подростков, я решил сделать перерыв и сначала направился в Эстонию, чтобы выучить эстонский. Потом поехал в Чехию – по-чешски я уже говорил и сразу сдал экзамен на продвинутый уровень. Такие же экзамены я сдал в Венгрии и Болгарии... Еще я говорю по-португальски и по-румынски, владею ивритом, тайским, индонезийским, хинди, турецким, шведским. Начал учить арабский. Мне нравятся мертвые языки: древнеегипетский, латынь, древнегреческий...»

Жан-Франсуа преподает французский, а с нового учебного года набирает группы по изучению хинди, тайского, индонезийского и... древнеегипетского. «Многие ездят в Египет отдыхать. Представьте, как здорово будет, когда вы увидите на стенах храмов не просто картинки, а осмысленные тексты!..»

Отказаться от предубеждений

– Получается, у вас талант к изучению иностранных языков?

– У меня хорошая память, что до таланта... Тут важен не талант, а особое отношение к миру. Я человек широких взглядов, я толерантен ко всем, для меня не существует табу. При таком мировоззрении легче воспринимать всё новое. Я люблю общаться с людьми, и для меня крайне важно общение на родном для собеседника языке. Может быть, сказалось то, что я рос в двуязычной семье и с детства тренировался переключаться с языка на язык.

– Что заставляет вас изучать новые языки?

– Для меня язык – это суть человека. Вот смотрите: мы с вами говорим по-английски, потому что так легче. Но наше общение – не настоящее, это лишь его имитация. Ни для вас, ни для меня английский родным не является, это всего лишь средство, и полноты общения оно не обеспечивает. Когда ты общаешься с кем-то на его родном языке, ты используешь характерные для этого языка «ключи», чтобы отпереть сознание собеседника – и он перед тобой раскрывается.

– Большинство считает, что два-три иностранных языка – это потолок. Что бы вы могли посоветовать тем, кто хочет изучать другие языки, но это у него не очень получается?

– Я уверен в том, что никакого потолка тут нет. Обычно люди сами придумывают себе потолок, привыкнув к одному типу языков. Француз, владеющий итальянским, испанским, румынским и португальским, не выходит за пределы одной группы языков – романской. У этих языков общая история, похожая грамматика, масса однокоренных слов... Не так просто перейти от романских хотя бы к немецкому, не говоря об эстонском. Если же вы выучите один романский язык, один славянский, один германский и один финно-угорский, у вас появится задел для изучения других языков всех этих языковых групп. Важнее всего – отказаться от предубеждений и помнить, что изучение языка – упорный и каждодневный труд. Лучше заниматься изо дня в день по 20 минут, чем два часа раз в неделю.

Азия – другая планета

– Что для вас показатель того, что вы выучили язык? Большой словарный запас, умение свободно общаться, понимать сложные тексты?

– Всё то, что вы перечислили. Если вы понимаете радиопередачи, газетные статьи, а также книги, написанные за последние сто лет, значит, язык вы знаете. Чтобы нарастить словарный запас, я советую делать то, что делают в школе: составлять списки слов, переводить их с родного языка на иностранный и наоборот, составлять предложения с новыми словами. Вообще, чтобы практиковаться в языке, не обязательно на нем говорить, можно, например, читать, выполнять какие-то упражнения. У меня дома есть учебники всех языков, которые я учил и учу, и каждый вечер я трачу на упражнения по два-три часа.

– Интернет вам помогает?

– Через Интернет легче доставать необходимые материалы, но, знаете, для меня язык связан с бумагой. Мне нужно чувствовать бумагу, листать словари... Да, на поиски слов в бумажных словарях уходит больше времени, зато какое это наслаждение! Кстати, в электронных письмах я делаю ошибки, а в бумажных – почти не делаю: когда пишешь от руки, есть время подумать.

– Что вы говорите на европейских языках – понятно, а как вам случилось выучить такие экзотические языки, как тайский, индонезийский и хинди?

– Я путешествовал по Южной и Юго-Восточной Азии и осознал, что не пойму местных жителей, пока не выучу их язык. Понять других европейцев уже непросто, мы очень разные, хотя у нас один и тот же культурный бэкграунд. А Азия – это другая планета, для людей, которые там живут, важно то, что для нас не имеет значения, и наоборот, и всё это отражено в языке. В некоторых языках ведь нет ни падежей, ни родов, ни чисел, ни прошедшего времени, ни будущего – зато есть игра предлогов и послелогов. Если в языке нет категории времени, для его носителей время само по себе тоже не имеет ценности. Будущего нет, прошлого нет, о чем беспокоиться?..

Мумии молчаливы, но не лицемерны

– В эстонском, кстати, тоже нет будущего. Что вы думаете об этом языке? Он сложный?

– До эстонского я изучал венгерский, достаточно в нем продвинулся и решил выучить еще один финно-угорский язык – либо финский, либо эстонский. У меня были друзья в Эстонии, и это решило дело. Я бы не сказал, что эстонский, если сравнить его с венгерским, сложен: 14 падежей против 23-х. Поначалу эстонский кажется сложным, но потом ты понимаешь, что он весьма логичен...

– А как же знаменитый падеж «осастав»?

– О, «осастав» ужасен. Ад – это «осастав», множественное число. (Смеется.) Даже эстонцы говорят, что это жуткий падеж. Если не брать его в расчет, язык довольно прост. Хотя избежать «осастава» почти невозможно.

– Самый экзотический и самый мертвый ваш язык – это древнеегипетский. Вряд ли вы можете практиковаться в устном древнеегипетском – не с кем...

– Ну почему, есть мумии. Правда, они молчаливы. (Смеется.) Древнеегипетский не столь уж и мертв: на него очень похож язык, который используют при богослужениях коптские священники. Я начал интересоваться древнеегипетским, потому что культура Древнего Египта наряду с древнегреческой – это основа нашей цивилизации. Еще в школе я понял, что истина осталась в прошлом. Я не верю в настоящее, оно лицемерно до мозга костей. В нашем мире исчезли истинные ценности, нами правят политика и деньги, а я ненавижу и то, и другое. Мне нужны деньги, как и всем нам, но с детства я мечтал о мире без денег...

– Да вы коммунист!

– Друзья говорят мне, что я анархист. (Смеется.) Деньги и политика всё портят. Я не доверяю ни одному политику в мире. Во Франции я голосовал за социалистов – не потому, что они за социализм, а потому, что они ближе к людям. Но когда я вижу людей, которые буржуазны до мозга костей, едят икру и называют себя социалистами только потому, что это модно... Я не верю правым – и уже не верю левым. Что остается? Ничего. В прошлом жить было сложнее, но люди тогда были более искренни. Они не устраивали демонстраций, а шли и делали то, что должны были сделать. Демонстрациями ведь проблему не решишь.

– Какие языки вы планируете выучить в будущем?

– Коптский. Амхарский. Таитянский. Ацтекский. Язык майя. Очень полезные языки. (Смеется.) Я бы хотел выучить китайский, даже начинал, но этот язык требует очень много времени. Подожду до пенсии.