Культура. Юрий Шевчук: выход есть – и это любовь

«С ней всё просто, – резюмирует он. – Россия сейчас на перекрестке. Есть те, кто видит только одну дорогу: в прошлое, в империю, в СССР. Есть те, кто видит путь в либеральное демократическое будущее. И есть те, кто вообще ничего не видит, кроме ужаса и насилия. Есть много разных людей, об этом мы и поем. Новая программа – она достаточно, я бы сказал, философская...» Несколько новых песен группа «ДДТ» исполнит и на концерте в таллиннском Saku Suurhall 27 октября.

Мысль обязана быть

– Ваш новый альбом – первый за пять лет после «Пропавшего без вести» – должен был выйти этой осенью, но, кажется, работа над ним затянулась...

– Мы перенесли его выпуск на весну. Это раньше всё было быстро – помню, в 80-х годах мы записывали альбом за три дня. С каждым годом мы становимся всё более самокритичными, что ли. Сейчас не такое время, чтобы суетливо выдавать маленькие хиты на злобу дня, это нам не по ранжиру. Серьезные группы работают над альбомами по два года, по три, даже по четыре... Новая программа – не сиюминутная, она пошире, она требует осмысления, размышления.

– А те, кто вас слушают, готовы размышлять? Насколько важна умная поэзия для тех, кому сейчас 15 лет?

– Слава богу, еще есть люди, для которых это важно. Слово остается словом, мы же привыкли общаться вербально, никто этого не отменил. Я думаю, в любой стране есть процентов 15-20 подростков, которые внимательно изучают мир, и вот они следят за словом. Вы посмотрите, сколько модных молодых поэтов в России появилось! Это очень радует. Да, поэзия стала более элитарна, но в рок-музыке хорошее слово ценилось всегда...

– У «ДДТ» нет безыдейных песен, в каждой – свой мессидж, зачастую жесткий, бьющий по нервам...

– Ну, не в каждой, конечно. Но в чем смысл песни, если нет мысли? В любом фрагменте творчества мысль обязана быть. Человек отличается от другой фауны и флоры тем, что он размышляет. Это наша победа...

– Я и хотел спросить: вы верите в то, что ваши песни доходят до людей, как-то меняют их мир?

– Я сужу по себе: когда я прихожу на концерт какого-нибудь чудака, поющего хорошие современные песни, конечно, эти песни рождают во мне сопереживание и ответные мысли. Я не хожу на попсовые концерты, где ничего нет, кроме поющих рваных трусов. Хочется слышать нормальных исполнителей, чтобы по ним сверять свои мысли о времени и о себе... А если конкретно о том, как группа «ДДТ» изменила мир, – знаете, я стараюсь об этом не думать. Думать стоит о том, сколько ты хорошего сделал, а еще лучше – сколько ты плохого сделал и как тебе стать лучше. Это, по-моему, честнее и человечнее, нежели почивать на лаврах и говорить, вот, мол, я поменял жизнь многих. Это болезнь, серьезная и дурацкая, которой у меня, кажется, нет. Сейчас у нас репетиция, и я думаю главным образом о том, какую обработку на голос включить в песне «История», вот.

На ночь читайте Хайдеггера!

– На московском концерте U2 вы спели вместе с Боно песню Боба Дилана «Knockin’ on Heaven’s Door». Это был ваш выбор?

– Нет, ее Боно выбрал. Оставалось 20 минут до концерта, мы общались, и он говорит: давай споем вместе! Я говорю: давай, прикольно же. Он говорит: что будем петь? Я предложил Высоцкого, но Боно почему-то ни одной его песни не знал. (Смеется.) Он предложил Боба Дилана, я согласился: Дилана я слыхал. Тут же на коленке перевели с Артемием Троицким куплет – и без репетиции спели. Получилось рок-н-ролльно, весело. Вообще, музыканты U2в быту – нормальные ребята, веселые, рок-н-ролльщики, никакого пафосного звездизма я в них не увидел.

– Вы в одном интервью сказали, что всегда таскаете c собой несколько книжек. Что это за книжки сейчас?

– На гастролях прочел сагу Пелевина про оборотней. Смешная такая, но она меня ничем не удивила. Постмодернистские ходы немножко поднадоели... Читаю книгу о Великой французской революции, люблю исторические книги. Из западноевропейской философии читаю что-то 1930-х годов. Я не могу заснуть, если не читаю на ночь. Берешь умную книжку, открываешь: ага, Хайдеггер... И засыпаешь. (Смеется.) Я всем советую: главное, книжку выбрать помудренее. Какую-нибудь «Махабхарату» там...

– Ваши новые песни «За тобой пришли» и «Новый хозяин здесь» звучат так, словно настали – или вернулись – чудовищные времена, когда рок противостоит уже не попсе, а куда более ужасному злу...

– Конечно, так и есть. Рок противостоит тюрьме, и материальной, и духовной – тюрьме этого мира. Рок противостоит реакции. В новой программе, да, есть жесткие песни. Мы пытались в чем-то до дна дойти. Но есть и много светлых песен. Это цельная программа, в ней должно быть всё, что нас окружает: от ужаса и страха до высокой любви. Если что-то одно остается, согласитесь, это скучно. Приходишь на концерт хэви-метал: тумм! тыж-тыж-тыж! тумм! тыж-тыж-тыж! – и всё про чертей. Я через пять песен устаю. Приходишь на ласковый такой, гламурный, симпатичненький, легковесный, фальшиво позитивный концерт – тоже устаешь от этой механической любви. А когда в программе есть весь спектр чувств и направлений мысли, тогда интересно.

Эпоха цинизма прошла

– Один журналист заметил, что песни «ДДТ» констатируют, но не предлагают выхода из ситуации, а констатация – непродуктивна. Так это или нет?

– Объясните ему, что искусство ставит вопросы. Иногда блестяще, гениально, иногда уныло – но вопросы. А отвечать на них должен человек, который пришел на концерт. Этим художники и отличаются от политиков, от авторитарных и тоталитарных властей, которые учат жить и якобы выводят людей на свет. Искусство по сути демократично, оно говорит: вот так мы живем, чувак. И чувак в зале, если он не дурак, начинает размышлять и искать выход. В искусстве не должно быть тривиальной назидательности. А выход, конечно, есть – это любовь, об этом еще битлы пели. Но к любви иногда идешь всю жизнь, и об этом мы тоже говорим. Многие люди вообще лишены этого чувства и умирают, не познав его. Вот где трагедия.

– Вы не боитесь, что после Марша несогласных и Химкинского леса вас будут воспринимать скорее как общественного деятеля, чем как музыканта?

– Нет, конечно. Мы уже второй год готовим новую программу, круглые сутки сидим в студии и не кричим об этом по радио и на телевидении. Это достаточно интимный творческий процесс. Что касается моих гражданских позиций, я их время от времени озвучиваю, как и раньше, тут ничего не изменилось. Меня некоторые умники обвиняют в пиаре, мол, «ДДТ» забыли, вот я и... Да вы поймите: сейчас у нас в группе происходит самое интересное, мы работаем над новой программой, вся наша жизнь наполнена смыслом. Люди этого могут не знать, но и я не должен орать об этом на каждом углу. Если всё выбалтывать, никаких творческих тайн не останется.

– В песне «Химкинский лес» Шнур вас высмеивает, мол, вы – последний певец демократии, потому что вам за это «капает цент». Когда вы эту песню услышали, что вы ощутили?

– Самое смешное, что я ее не слышал. И желания никакого нет. Мне жалко Шнура просто. Проблема в том, что его эпоха прошла, активная молодежь в России – она другая. Эпоха агрессивного цинизма, бесконечной матерщины, утробной идеологии, мол, живи круто, чувак, и всё будет в кайф, пей пиво с утра до ночи, трахай телок... Это всё в прошлом. Сегодня молодежь – начитанная, она жаждет совсем других вещей.

– После всех скандалов, споров, обвинений у вас не бывает моментов, когда хочется опустить руки?

– Ну как это – опустить руки?! (Смеется.) Это жизнь! Когда тебя пытаются облить грязью, когда люди, которые живут как скоты и не понимают слова «любовь», «свобода», «гражданское общество», пытаются тебя опустить до своего уровня, чтобы им самим было хорошо... Этот цирк продолжается уже тысячи лет! И если ты это знаешь, ты спокойно к этому относишься. Таких людей надо жалеть. Господь сказал: прости им, ибо не ведают, что творят. Жалко их!