Культура. Николай Богомолов: поэтов Серебряного века мы читаем с купюрами

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Для Николай Богомолова русские поэты начала XX века – совсем как живые.
Для Николай Богомолова русские поэты начала XX века – совсем как живые. Фото: Сергей Трофимов

Профессор МГУ Николай Богомолов увлечен Серебряным веком русской поэзии не на шутку: он написал про него 13 книг и выступил составителем более чем 30 поэтических сборников крупных поэтов той эпохи.

В октябре Николай Алексеевич прочитал в Таллиннском университете спецкурс «Человек Серебряного века: характеристики личности». Означает ли это название, что люди Серебряного века были особенными, в чем-то от нас отличными? «Они пытались быть людьми другого склада, шли к этому, хотя не все доходили, – говорит Богомолов. – Была еще жива пушкинская антиномия: “Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботах суетного света он малодушно погружен...” Владислав Ходасевич хорошо описал, как это происходило у того же Брюсова: вот он демон и Локи, и с Андреем Белым у него мистический поединок, – а приезжает Брюсов домой, запирает дверь, Анна Матвеевна подает пироги с морковкой, до которых он был великий охотник, и начинается совершенно другая жизнь. И знаменитые запои Александра Блока происходили оттого, что он чувствовал необходимость вырваться за пределы обыденного, только сделать это было трудно. И начиналась, как сказал Андрей Белый, “трагедия трезвости”...»

Никаких озаренных Октябрем строк

– С чего началось ваше персональное увлечение Серебряным веком?

– Лет в 14 мне попались в одной замечательной семье, очень ценившей книгу, сборник стихотворений Мандельштама и «Огненный столп» Гумилева. Стихи произвели на меня сильнейшее впечатление. Были у меня тогда и какие-то представления о Блоке, о Городецком. Я стал углубляться в Серебряный век довольно осознанно, параллельно погружаясь в пушкинскую эпоху. В то время я считал, что буду заниматься Пушкиным.

– Но Серебряный век был интереснее?

– Да, потому что простора в нем больше. Я слушал лекции замечательного пушкиниста Сергея Михайловича Бонди, а он обладал свойством убеждать тебя в том, что в Пушкине всё главное уже сделано, что поэт адекватно прочтен, и внести можно максимум какие-то отдельные уточнения. Мне хотелось большего, и в Серебряном веке этого «большего» было сколько угодно.

– Первый составленный вами сборник стихов назывался «Поэзия Октября: стихи советских поэтов», вашей первой книгой стали «Строки, озаренные Октябрем». Это была дань эпохе, или вы в тот момент больше тяготели к «коммунистической» поэзии?

– Нет, не тяготел, это была работа, а в советское время получить филологическую работу было непросто. И потом, можно было собрать очень приличный сборник стихов, так или иначе связанных с Октябрем, особенно поэтов 20-х и 30-х. Мы много спорили и с редактором, и с людьми, курировавшими сборник, потому что я включал в него «не тех» поэтов – Хлебникова, например. Что до «Строк, озаренных Октябрем», это издательское название, там никаких озаренных Октябрем строк нет, и мне до сих пор за эту книжку не стыдно. Это история русской поэзии с 1917 по 1927 год, написанная для школьников на доступном уровне и широком материале. Конечно, в 1987 году не обо всем можно было упомянуть... Я горжусь тем, что один из главных героев книги – Борис Пастернак, по тем временам это было смело. А вот Гумилева там не было – его «разрешили», кажется, годом позже.

– Уже давно открыли, кажется, все архивы, а про Серебряный век до сих пор много пишут и часто спорят. Почему эта эпоха вызывает такие страсти?

– В том числе потому, что репутации поэтов Серебряного века еще не установились. Ряд серьезных людей восторгается Гумилевым, другие, наоборот, относятся к нему с презрением – мол, что это был за поэт, так, ерунда какая-то, поздний романтик, ничего интересного... Ходасевич большинством принят как крупная поэтическая величина, и всё равно встречаются люди, готовые назвать его, повторив определение Дмитрия Петровича Святополка-Мирского, «маленьким Боратынским из подполья». И так далее.

Лучше бы «Анти-Ахматовой» не было

– А нынешние биографии поэтов Серебряного века достаточно хороши?

– Они очень разные. Недавно я с большим удивлением наткнулся на писательницу Елену Арсентьеву, которая существует в основном в Интернете и написала штук двести биографий самых разных людей, от Александра Македонского до Черубины де Габриак, включая всех поэтов Серебряного века. Я не уверен, что стоит эту писательницу читать. Если серьезно – да, корпус биографий сейчас создается солидный, хотя не все они равно удачны. Есть отличная биография Мандельштама Олега Лекманова, его же, совместная с Михаилом Свердловым биография Есенина, неплохая биография Николая Гумилева, напечатанная Валерием Шубинским, его же биография Даниила Хармса, другая биография Хармса – Александра Кобринского... Есть и пробелы. Брюсова можно не любить как поэта, но без него не обойтись в истории литературы, а биографии Брюсова нет. Хотя вру – вышла книжка Василия Элинарховича Молодякова, но я ее еще в руках не держал. Кстати сказать, нет ни одного достойного издания ни одного автора Серебряного века – без изъятий, без идеологических купюр. Большие изъятия в Брюсове, в Блоке, Мережковский вообще не издан, Гиппиус, кроме стихов, издана из рук вон плохо...

– Сейчас писать можно всё и обо всех, появляются книги, вызывающие споры, скажем, «Анти-Ахматова» Тамары Катаевой. Чего тут больше – пользы или вреда?

– У меня нет ответа на этот вопрос. Такие книги могут пробудить в читателе интерес, и если после «Анти-Ахматовой» читатель возьмется за записки Лидии Чуковской, это будет замечательно. Впрочем, я бы предпочел, чтобы книги Катаевой не было, хотя перед Ахматовой пиетета не испытываю и говорить «руки прочь от Анны Андреевны!» не буду.

– Вы участвуете в номинировании поэтов на российскую премию «Поэт» и книг на премию «Русский Букер». Как на ваш взгляд, возможен ли сейчас, условно говоря, новый Серебряный век, или наш век – железный и дальше будет только хуже?

– Я далеко не во всем могу согласиться с жюри обеих премий. Наша кафедра в 2009 году номинировала на «Букера» «Асан» Маканина, но премию он не получил. Есть писатели, которых я высоко ценю, но они не всегда попадают в центр читательского внимания. Скажем, Эдуард Кочергин, автор книг «Ангелова кукла» и «Крещенные крестами». В этом году Кочергина заметили, он получил в России «Нацбест», но долгое время о нем мало кто знал. Знаете, у Тынянова есть замечательная формула: «Литературе заказывают открыть Индию, а она открывает Америку». В любой момент от любой литературы можно ожидать всплеска, но предсказать его нельзя.

Справка «ДД»:

Николай Алексеевич Богомолов родился в 1950 году в Москве. Окончил филологический факультет МГУ (1973) и аспирантуру при нём (1978). Преподает в МГУ с 1978 года. Доктор филологических наук (1992), профессор (1994).

Богомолов – заведующий кафедрой литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики МГУ, член Союза писателей Москвы, член редколлегии журнала «Новое литературное обозрение». Лауреат Ломоносовской премии МГУ (1996).

Основные работы Богомолова посвящены литературе Серебряного века, стиховедению и текстологии. Среди его книг – «Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха», «Русская литература начала XX века и оккультизм», «Университетские годы Валерия Брюсова».

Комментарии
Copy
Наверх