Кончаю! Страшно перечесть…

Причина рифмоплетства человека, совершенно далекого от изящной словесности, была в том, что он оказался в курсе моей непримиримой борьбы за чистоту русского языка моего очень рыжего, страшно упрямого и горячо любимого внука.

В моей семье все говорят на правильном русском языке, но мальчишка вдруг притащил откуда-то извне ненавистное мне «ложить»... Начинаю расследование, и оказывается, что добрая половина группы детского сада во главе с воспитателями активно «ложит» направо и налево. Родители детей, естественно, тоже считают это слово вполне приемлемым. В ответ на замечание слышу от малыша: так говорят... Маша, Саша, Лиза, Мартин и няня Люда с ними вместе.

Что прикажете делать? Делать замечания чужим шестилетним детям или их родителям? Или подрывать авторитет воспитателя? Да что там воспитатели детского сада! Если знакомый выпускник журфака МГУ тоже позволяет себе (я совершенно серьезно говорю и чистую правду!) «ложить», а также писать «пренцендент» и «сумашедший», то каков спрос с дошколят?

Ненужный русский

Только избавились от «ложить» и начали благополучно «класть», как в первом классе приклеились незнамо откуда взявшиеся «отсюдова»- «оттудова». Причем въелись они так глубоко, что не помогали ни объяснения, ни примеры, ни ссылки на книжки и телепередачи. Пока, наконец, случай не помог.

Послушайте, что было дальше. Внук мой дорогой два раза в неделю посещает детскую театральную студию. У преподавателя прекрасная, грамотная и образная русская речь. В студии занимаются дети от семи до четырнадцати лет. И вот в один прекрасный день я услышала злополучное «отсюдова» из уст девочки лет двенадцати. Тут же поняв, откуда у дурной привычки моего внука ноги растут, я сделала ей замечание. И, как вы думаете, что услышала в ответ? «Я учусь в эстонской школе и не обязана говорить правильно».

Немая сцена прервалась моей репликой: «Раз ты все-таки говоришь по-русски, сделай милость, говори, пожалуйста, грамотно». Девочка, говорящая по-русски свободно, кстати, и без малейшего акцента, не лезла за словом в карман: «Мне родители сказали, что мне русский язык не пригодится». На мой вопрос, зачем тогда она ходит в русский театральный кружок, девочка не ответила. Но ee взгляд, взрослый и недобрый, сказал мне обо всем: я в один момент стала врагом. Врагом ее родителей, врагом ее интегрированности, ее личным врагом, в конце концов. И все это только потому, что я посмела сделать ей замечание. Но после этой сцены «отсюдова» сразу и навсегда исчезло из лексикона моего рыжика. Без всяких комментариев с обеих сторон, между прочим. Что будет следующим?

Сейчас он очень озабочен выяснением, какое слово плохое, а какое хорошее. Слава богу, производные от любимого словечка наших эстонских собратьев, которые, кроме «давай» и «пока», часто сообщают, что им все «п....уй», моему юному лингвисту пока не знакомы. Но все еще впереди. Я к этому готова. По крайней мере, чем «бабки» отличаются от «бабушек», мы уже выяснили.

Ольга орудует в экстазе

А вот что будет с девочкой старшего школьного возраста, которая в полупустом вечернем автобусе, громко разговаривая по мобильному, делилась с подругой впечатлениями от урока литературы? В каком, кстати, классе изучают теперь «Онегина»? За точность цитирования ручаюсь.

– Сидим мы, такие, на литре. А там письмо этой... Татьяны... или Ольги... кто там письмо-то писал? Да-да, точно, Ольга. В общем одно-другое, а в конце она пишет: «Я больше не могу, кончаю»... Мы так и легли все. Училка в крик, а мы, прикинь, дохнем... кончает она! Так прямо и написала, коза!

Конец цитаты.

В страшном сне не привидится пушкинская героиня, занимающаяся самоудовлетворением одновременно с сочинением письма! Но ведь именно так понимает девочка-подросток строки: «Кончаю! Страшно перечесть...

Стыдом и страхом замираю...»

Жаль. Искренне жаль и детей, и их учительницу. Но детей все-таки жаль больше. Боюсь, что после такого глубокого анализа пушкинского текста они смогут понять разве что «Гаврилиаду». Да и то с трудом.

Как-то в одной газетной статье я обмолвилась, что слово «инициировать», калькированное с эстонского, имеет в русском языке все-таки несколько иной смысл, нежели просто «проявить инициативу». До сих пор так считаю и могу при необходимости поспорить с оппонентами. А в последнее время в публикациях, плохо переведенных с эстонского языка и еще хуже отредактированных, я регулярно встречаю очередное одно словцо, которое вызывает у меня, скажем так, удивленное раздражение. Это слово – «орудовать».

В нормальном литературном русском языке «орудовать» – это значит а) действовать с помощью какого-либо предмета, например, орудовать косой или веслами; б) злоумышленно действовать, например, «в городе N орудует серийный убийца»; и в) старинное, почти далевское и очень мало в этом смысле употребимое – тоже действовать, начальствовать, но без предмета, а, так сказать, вообще, например: «в доме орудовала хорошая хозяйка».

Что хотите со мной делайте, но когда я читаю, что фирма такая-то столько-то лет орудует на рынке, то ясно вижу картинку, живописующую лиходеев с большой дороги, останавливающих и грабящих подводы с продовольствием на дальних и ближних подступах к какому-то рынку. Это так, самое безболезненное сравнение. Того и гляди, маньяк какой, орудующий на Тоомпеа, привидится... Так что второе словечко в копилочке появилось. Если кто-нибудь поделится своими соображениями или идеями, милости просим!

Похоронный бассейн

Есть на очереди и третье – «оперировать». Не в смысле удалять аппендикс или что-то похуже, а опять же – действовать. Поясню.

Проезжая по улице Тонди в декабре прошлого года, я опешила, увидев на фасаде нового спортивного комплекса университета Audentes вывеску – Ritual. А читая эстонские новости, выяснила, что «...ujula ning fitnesskeskus, mida asus opereerima spordiklubi Ritual...» Не знаю, кто придумал назвать место, где студенты укрепляют здоровье, этим скорбным словом, и что там, собственно, оперировали и кому, но вывеска со странным названием провисела почти год. И вот – ура! – сняли. Спасибо тебе, незнакомец! Ты – настоящий друг языка! И эстонского тоже, потому что ритуал по-эстонски все-таки пишется с двумя «а».

Словом, я, как та самая Ольга, больше не могу... Поэтому на сегодня заканчиваю.