Бывает хорошее кино, про которое ничего, кроме восторженного «ах!», не напишешь – и фильмы настолько скверные, что по ним, наоборот, можно защитить диссертацию на тему «как не нужно снимать кино». «Время черной ведьмы» («Season of the Witch») с несчастным Николасом Кейджем в главной роли – из последних. Тут плохо все, начиная с начала.
Действие происходит в очень воображаемом XIV веке, причем воображали его люди, которые про Средние века ничего не знают. В прологе вешают трех женщин, обвиненных в ведьмовстве. Глядя на высокомерного священника, ожидаешь антиклерикальной агитки: сейчас режиссер пройдется по средневековому мракобесию... Но нет. Пока священник зачитывает нараспев латинские молитвы из какой-то инкунабулы, трупы ведьм оживают и набрасываются на несчастного, и он из мракобеса и изувера тут же превращается в священномученика, погибшего за светлое, доброе, вечное.
Те же годы, Северная Африка. Два крестоносца, два веселых друга с типично европейскими именами Бэмен и Фелсон (Николас Кейдж и Рон Перлман) участвуют в битвах, которых никогда не было. В какой-то момент наши герои рубятся с сельджуками и мамлюками по уши в снегу, под завывание бурана, – это в Африке-то, пусть и Северной! А в перерывах между боями друзья пьют и закусывают в обществе полуголых красоток. Это самый веселый эпизод фильма, и длится он примерно двадцать секунд. Все остальное время нас ждет ужас.
То ли в Триполи, то ли еще где Бэмен случайно закалывает мечом женщину и прозревает. Пособачившись с крестоносным святым отцом, друзья решают завязать с войнушкой, дезертируют и приходят в Европу, на побережье Штирии. Не беда, что Штирия никакого выхода к морю не имела. Друзья натыкаются на дом, в котором хозяин и хозяйка умерли от чумы. Ну или не умерли: горькая парочка вся покрылась бубонами и полуразложилась, но еще способна тянуть серо-буро-малиновые конечности к рыцарям. Так нам сообщают, что в Штирии бушует чума.
У чумы есть конкретный виновник – та самая «черная ведьма». Умирающий от чумы кардинал (Кристофер Ли), у которого сгнило полчерепа (что на умственных способностях его высокопреосвященства, впрочем, отразилось не шибко), просит героев доставить ведьму в аббатство Северак, где живут специально обученные монахи, владеющие книгой «Ключ Соломона». Если в присутствии ведьмы прочесть заклинания из «Ключа», она отправится прямиком в ад. Дальше начинается квест, он же бессмысленная бродилка: то экспедиция попадет ночью в кладбищенский лабиринт, то вынуждена тащить повозку с ведьмой по заюзанному, готовому вот-вот обрушиться навесному мосту, то мыкается по дремучему лесу, где живут волки-оборотни. Невооруженным глазом видно, что и трупы в лабиринте, и мост, и (особенно) волки пали жертвами экономического кризиса: бюджет фильму урезали по самое не могу, оттого ужас на выходе получился каким-то дешевым. Не спасают ни команда монахов-зомби, ни дьявол, от пластиковых лап которого Бэмен, прыгая по аббатству на манер Бэтмена, оберегает «Ключ Соломона».
Сценаристы, надо думать, сильно пили – никак иначе не объяснить появление в фильме «побережья Штирии», а также драгоценного по меркам XIV века спирта, который щедро льют на раны, чтобы их обеззаразить, и «седатива», успокоительного, которым потчуют ведьму. Замечателен и священник, лихорадочно ищущий в аббатстве запасы святой воды, в то время как он может освятить обычную воду. А главное – ни капельки, ни чуточки, ни на вот столечко не страшно. И не смешно тоже. Разве что жаль – потраченных на билет денег и Николаса Кейджа со товарищи в придачу.